СУДЬБА
Г. Романчук Статья в газете «Заветы Ильича» в районную книгу «Память». Перевод с белорусского Е. Карнилович
Его вели зеленой тропой, с обеих сторон которой колосилась рожь. Спускалось солнце. Стоял вечер. Летний, душистый. Настоянный на ароматах земли, какие бывают только в июле.
Что он думал, человек, идущий на расстрел? Что вспышкой погасла жизнь, не успев разгореться? Или о том, как будут горевать свой век после его смерти жена и пятеро детей? Старшей, Манечке, тринадцать исполнилось. А младшей Верочке… В предвоенном сороковом родилась…
В одном был уверен — назад не вернется. Донес свой же, селянин, будто бы в яме через дорогу от дома, вместе с какой-то лучшей одеждой, закопан и портрет Сталина. И хоть такого портрета никогда в семье Бандысиков не было — поверили, злыдни, раскопали, а заодно и свой приговор вынесли. Не простили эти нелюди в человеческом обличье и того, что он был коммунистом (в тридцать девятом вступил), не пожалели и как депутата Сельского совета…
— Та-а-т-ка-а-а!..
Эхом, словно выстрелом, протянулся по околице крик старшей Марии, которая было собралась бежать вслед отцу. Да мать остановила:
— Не беги, дитя, его назад не вернешь, а тебя убьют.
И хоть горько было, страшно от этой правды, от пришедшей в семью беды, но голос матери взял верх. Мария вернулась.
…И еще раз вздрогнул летний вечер. Теперь уже от настоящего выстрела. Михаила Ивановича Бандысика расстреляли в лесу около деревни Лидяны. Бросили в окоп, завалили валежником. Неделю семья искала. Потом похоронили на кладбище. 5 июля 1941 года его не стало.
А жизнь шла.
Просили есть дети. Просило поле работящих рук. А вот помощи попросить было не у кого. Соседи боялись заговорить, чтобы и их не убили. Семья ж коммуниста, депутата…
Мария и Алена, как старшие в семье, хоть им было тогда тринадцать и одиннадцать, двое по два дня отрабатывали за коня, чтобы только было чем вспахать, посеять, посадить. По горстке собирали семена…
А доля-беда заводила свой хоровод над домом Бандысиков. Мало ей было одной жертвы, и вот 2 февраля 1944 года утром в дом пришли немцы:
— Собирайся!..
Мать, Анна Степановна, успела только накинуть на плечи кожушок да подхватить на руки младшую Верочку. Но дочку грубо вырвали из материнских рук, бросили на кровать. А саму забрали. Расстреляли в деревне Новосады. Не одну, еще человек десять. За связь с партизанами — такое было обвинение. Поздней, в 1944-м, расстрелянных перезахоронили в Порозово, в одной братской могиле. Дети узнали мать по тому кожушку…
Война откатилась на запад. Встретили и в Хришеновичах освобождение. Вернулся из Германии, куда его вывезли на работу, молодой парень Миша Савицкий. Такой же горемыка, как и Мария Бандысик. Сирота. Сначала у тетки задержался. Но пришел час — и навсегда остался в доме Бандысиков. Женился на Марии.
— Стало нам немного легче, — вспоминает Мария Михайловна. — Все ж мужчина в доме, хозяин. А у меня ж еще три сестры и брат. Нелегкими были те послевоенные годы. То носочки из пакли вяжу, то шью-перешиваю, чтобы что-нибудь обуть- одеть.
Младшая Верочка Марию Михайловну только мамой и называла. Один раз одна бездетная семья из Новосадов хотела ее забрать к себе. Обхватила Вера старшую сестру за шею руками:
— Мамочка, не отдавай, буду с вами!
Так и жили. Младшие ходили в школу. Нажили коня, телегу. Вступили в колхоз.
Вышла замуж Алена. Ее муж тоже был на работах в Германии, сирота наполовину. Она и сегодня живет в Хрищеновичах, на другом конце деревни. Разлетелись по свету Люда, Вера, Иван. Правда, брат в Гродненской районе работает, а вот сестры далеко от родных мест.
А Мария Михайловна и сегодня живет в том небольшом отцовском доме в самом начале деревни. Не до роскоши было в послевоенный час. Ноют по ночам натруженные руки, ноги, часто болит голова, стучит не в такт сердце.
— Букет болезней, — жалуется она и подает нам семейный альбом с фотографиями. Четверо сыновей и дочку подняли на ноги Савицкие. А внуков еще сколько!
Четверо детей и у Алены Михайловны, трое у брата, на внуков богаты. Это сразу бросилось в глаза, когда мы рассматривали фотографии — великий род. Как добрая память о Михаиле Ивановиче и Анне Степановне Бандысиках.
— В августе прошлого года собрались все вместе. Вера редко приезжает, далеко ее Кызыл, но тоже была, — рассказывает Мария Михайловна, — стол поставили… Если бы только родители видели, сколько бы радости было, что огонь войны нас, малых, не уничтожил, что у каждого из нас своя жизнь.
Так у каждого из нас своя судьба. У людей того военного лихолетья она особенно приметна. Что ни человек. Что ни семья.